Главное ментальное богатство любого города – историческая коллективная память его жителей. Она создаётся не в одночасье, а путём многолетнего сложения множества составляющих: исторические факты, легенды, биографии знаменитых земляков и художественная литература, написанная на городском материале. Есть культурные столицы, о которых написано-переписано, есть маленькие города, прославленные своими поэтами и писатели. А есть Николаев. Строгая, сухая, закрытая жизнь нашего города всегда была плохой почвой для произрастания мифов и легенд, которые рано или поздно становятся литературой, а в итоге историей. Ожидать появления городских сказок в «поселении при верфи» так же бессмысленно как ждать пока сквозь палубу авианосца проклюнется подсолнух.
В древние века истории не было вовсе. Её людям заменяли мифы. Точнее, именно они и были для человека самой историей, если под этим термином мы договоримся понимать пересказ событий, которые происходили когда-то. Времена минули, эволюция мышления разделила информацию о прошлом на историю (верифицированные факты) и легенды (сказания, мифы). Но как показывает жизнь, историческая наука навсегда осталась уделом узкого круга профессионалов, а миром, как и в древности, правит миф. Именно через него передаётся то, что мы называем социальной памятью. Миф – это наша ментальность, интеллектуальное «молоко матери», кирпичики коллективного сознания. А ещё миф — это обязательная часть литературного процесса.
Есть периоды в нашей истории, которые остаются белыми (ну или серыми, если хотите) пятнами достаточно долго. Документальные свидетельства тех лет в большинстве утеряны или уничтожены, свидетели событий не хотят вспомнить вслух об этих сложных моментах, которые показывают их с не совсем хорошей стороны. А официальная историческая наука, искорёженная насилием государственной пропагандистской машины, мямлит по этому поводу нечто невнятное. К примеру, возьмём период оккупации города немецкими и австрийскими войсками после окончания Первой мировой.
На фотографии, сделанной летом 1918 года, мы видим бравых австрийских вояк, выстроившихся на фоне захваченного здания. Надпись сверху гласит: Николаевская фельдшерская школа. Эта школа была открыта при Николаевском Морском госпитале в 1875 году в одном из четырёх павильонов по улице Экипажеская (ныне Урицкого). Здание это сохранилось до сих пор. Рядом с ним находится госпитальная церковь, названная в честь Александра Невского. Сориентировались в пространстве? А теперь давайте сориентируемся во времени и непростых человеческих отношениях тех лет.
То, что я сейчас вам расскажу, плохо соответствует тому, чему нас (и вас тоже) учили в школе. По документальным воспоминаниям солдат иностранного контингента (немцев и австрийцев), стоявших в Николаеве в течение целого года, отношение большинства местных жителей к оккупантам было спокойное и лояльное. Если не считать периодических конфликтов с большевиками и беспартийными до поры до времени бандитами вроде атамана Григорьева, можно даже сказать о добрососедских отношениях, царивших между немцами и местным населением. В письмах на родину солдаты писали о Николаевцах как о людях «не мстительных, гостеприимных и добродушных». Первая мировая война, которая закончилась распадом Российской Империи, принесла много смертей, боли и страданий. И, тем не менее, она выступила посредником в налаживании культурных связей между народами. Оказалось, что все люди братья. А некоторые из них даже сёстры.
Да, нередки были факты нападения на немецких солдат в переулках города. Но чаще всего это было связано с банальным грабежом, хотя эти случаи стоили некоторым бойцам жизни. Немецкая комендатура издала даже рекомендации для солдат, среди которых были и такие: «Не заходить в незнакомые дома. Не носить с собой все деньги. Не оставлять выпивших товарищей одних». И, тем не менее, Николаев считался самым безопасным городом на Юге, как для военных, так и для гражданского населения. Потому к нам из отдалённых сёл и городов постоянно прибывали беженцы. Что говорить, в какой-то момент, убегая от террора, который несли большевики, в Николаев въехала большая группа обеспеченных жителей Харькова.
Если бы Бабель не уехал ребёнком из Николаева в Одессу и провёл годы гражданской войны не в конармии Будённого, а на нашей Слободке, я вас уверяю, вместо «Одесских рассказов» литература бы гордилась «Николаевскими». Никто бы не знал ни про какого Беню Крика, а все бы улыбались похождениям обаятельной и бесстрашной бандитки Гиси. Вот тут я должен вам честно сказать: глава боевой группы анархистов товарищ Гися не миф, не выдуманный персонаж, а реальный яркий элемент политической и криминальной жизни Николаева образца 1918 года. И большая недоработка николаевских писателей в том, что никто ранее ничего о ней не рассказывал, потому что её сюжетов и приключений хватит ни на один сериал.
В феврале 1918 года штаб Гиси расположился в реквизированном доме купца Авраамова (этот изящный дом по улице Спасской жив и красив до сих пор). Совмещая политическую деятельность с бандитской, Гися сотоварищи наводила реальный ужас на местное купечество. Кроме всех своих женских талантов, она была ещё и выдающимся оратором, потому на партийных собраниях, которые проходили в большом зале городского театра, никогда не было свободных мест. С целью экспроприации экспроприаторов анархисты Николаева периодически грабили предприятия и конторы. Одним весёлым вечером вооружённые до зубов налётчики явились в магазин готового платья господина Водяного на улицу Соборную в дом Мешуриса. Бедный господин, увидев изрядное количество стволов, отдал Гисе всю свою наличность и стал ещё беднее. Ни много, ни мало денег оказалось четыре тысячи рублей ассигнациями, на чём бандиты не успокоились, а прихватили ещё и товара на десять тысяч.
С этой добычей Гися направилась в ресторан Барбе (Соборная, угол Спасской, дом не сохранился). Через короткое время ограбленный Водяной оправился от шока и вызвал самую настоящую революционную милицию (напомню – 1918 год на дворе). Экипаж вооружённых солдат и матросов увидел у ресторана повозки, груженные награбленным товаром, и попытался арестовать преступников. В результате короткого, но очень результативного разговора, анархисты взяли в плен большую часть милиционеров и отправились с ними и награбленным добром к себе на базу.
Сбежавшие защитники правопорядка отправились за подмогой. И через некоторое время к дому купца Авраамова прибыла усиленная команда на трёх машинах. Во главе группы находился Городской голова, который планировал провести эффективные переговоры и убедить налётчиков если не сдаться, то хотя бы вернуть награбленное и прекратить этот криминальный террор. Переговоры начались с того, что анархисты забросали бомбами автомобиль начальника, в результате чего водитель был убит, а городской предводитель серьёзно ранен.
В конце концов, силы правопорядка победили. Милиция обнаружила в доме пулемёты, множество ручных гранат, бомбы и патроны. На допросе Гися уверенно налегала на политический характер своей «работы». И этого хватило, чтобы анархистку и всех налётчиков отпустили вчистую. Но из дома Аврамова их выселили, чем разозлили даму не на шутку. Через несколько дней у злопамятной девушки созрел коварный план мести. Она сообщила в милицию, что в некоем доме в данный момент совершается кража. На дрожках прибыло пятнадцать милиционеров и попало в устроенную бандитами засаду. Когда милицейское начальство приехали на переговоры, Гися выставила одно единственное условие выдачи пленных: ей возвращают полюбившийся дом Аврамова. Ну, чем не сюжет для хорошего фильма или книги!
Мифы, скажете вы? Легенды? Сказки? Нет, господа хорошие, это история. Коллективная наша история. Знание которой цементирует общество, дарит темы для обсуждения, делает из отдельных жителей – единую городскую громаду. А мощная громада создаёт новые события, которые через некоторое время обрастают реальными и выдуманными подробностями и становятся историей, которая… ну, а дальше, вы уже в курсе.