Надпись на обороте: «На долгую добрую память Папаше и Мамаше от сына вашего Вани. Товарищ мой Шура. 1919 г. Апреля третьего дня. Город Николаев».

Нет, это не просто фотография, это песня, целый роман. Какие замечательные фактурные персонажи. Строгий Ваня с усами «щёточкой», которые вскоре станут модными в среде советских бюрократов. Такой же самый «фасон» в годы гражданской войны носил на своём лице знаменитый революционер-налётчик Григорий Котовский. Щегольские перчатки из тонкой кожи с белыми отворотами, широченные галифе. Залихватски заткнутый за пояс револьвер системы Наган на оружейном шнуре – символ гражданской войны и пролетарской революции. Сдвинутая набок по моде донских казаков фуражка без герба (царский сорван, а нового ещё не выдали). Портупея и полевая сумка царского офицера с вкладышем под карты, мягкие сапоги, офицерская шашка под рукой. К левому нагрудному карману френча пристёгнута серебряная цепочка с брелком, которая прямо указывает на лежащие в кармане дорогие часы. Можно только догадаться, откуда они у нашего героя: подарили на совершеннолетие его небогатые родители («папаша и мамаша») или Ваня их реквизировал у зажравшегося буржуя, поскольку пришло доброе время безнаказанно «грабить награбленное».

А теперь к вам, «товарищ мой Шура». Совсем юный боец, явно моложе своего друга, автора надписи. Ниже ростом. Начищенные сапоги со шпорами. Перетянутая ремнём высокая талия. Портупея офицера российской императорской армии образца 1912 года. Такой же, как у старшего друга, наган, но в кобуре. Кавалеристская сабля (с 1827 года на вооружении в российской империи), ставшая модной в начале ХХ века вне строя (парады, балы, торжественные события). Прозрачная сумка лётчика («палетка-полётка») с гнездом для компаса Адрианова. Сдвинутая на затылок папаха, пухлые, почти что детские губы. Или не детские. Может быть девичьи? Да ещё и гимнастёрка застёгнута на «дамскую» сторону. Товарищ Шура – девушка? А почему бы и нет.

Что делали в Николаеве эти грозные молодые люди в первые дни после освобождения города от военных интервентов (15 марта 1919 года власть в городе официально перешла в руки Совета рабочих депутатов)? Наводили порядки. Строили новый мир. В научно-документальной серии книг «Реабилитированные историей» (Линёв А.А., «Чарівний ангел з душею сатани») я нашёл удивительную информацию. То, что вы сейчас прочтёте, в равной мере может быть и случайным совпадением, и авторским вымыслом, и неожиданной исторической находкой. Время покажет. А пока что можем включить свою фантазию и соединить факты, изложенные в «Эпистолярии Одесского губкомпомгола» в стройную картину жизни девушки в военной форме.

Александра родилась в Одессе в 1903 году. Родители, небогатые дворяне, дали девочке неплохое образование. В городской общественной Мариинской гимназии Шурочка (милейший ребёнок) выучила латынь и французский. Когда в Петербурге случилась революция, Саша была на пути к получению аттестата домашней учительницы (8 классов). И если бы не переворот, пошла бы она без экзаменов на Высшие женские курсы, вышла замуж и вела спокойный домашний образ жизни. Но мутная волна революции вынесла её в бурное море. Распространение эсеровских прокламаций, дружба с «анархистами-обдиралистами» под командованием Мойше Винницкого (Мишки Япончика), организация народной просветительской школы для местных активистов – вот короткий перечень первых одесских подвигов Шуры.

В апреле 1919 года Александра ненадолго появилась в Николаеве по «делам военного времени». А уже в феврале 1920 года, после окончательного восстановления советской власти в городе, Шурочка была направлена Одесским губкомом в Николаев в целях «укрепления партийных кадров». Примечательно, что поселилась девушка в одной комнате с двумя новыми следователями губернского военного суда. Как раз в это время происходило рождение нового карательного органа восставшего пролетариата – революционного трибунала. В марте 1920 Александре было предложено занять почётную должность секретаря-заседателя. Девушка согласилась на это предложение, но выставила одно условие – чтобы оба её «соседа» также были трудоустроены в этом органе. По «счастливой случайности» одним из этих друзей оказался родной племянник председателя ревтрибунала Николаева, потому проблем с назначением не возникло.

Первым собственным делом, которое самолично открыл молодой секретарь-заседатель, было дело о контрреволюционных заявлениях второго «сожителя» Шурочки, который, приревновав её к племяннику главы трибунала, смертельно обиделся и ушёл из комнаты – где они долгое время проживали втроём – к продавщице хлебного магазина. Материалами дела было установлено, что «злостный контрреволюционер» долгое время подговаривал крестьян саботировать сдачу зерна новой власти. Изменник был немедленно арестован.

Губернский ревтрибунал был жёстким мобильным органом, часто выезжавшим на место событий для проведения полномочных сессий с оперативным вынесением карательных приговоров. Показательна история знаменитого села Козлово (сегодня Нечаянное, Николаевской области). В 1919 году там разгорелся мятеж, организованный немецкими колонистами братьями Дукарт и местным священником. Восставшие зверски замучили группу советских работников и красноармейцев во главе с уполномоченным рабоче-крестьянского правительства Украины. Мятеж был жестоко подавлен интернациональным отрядом особого назначения, но кулачество ещё долго время продолжало борьбу с новой властью. В декабре 1921 года в Козлово прибыла выездная сессия ревтрибунала. Комиссия приговорила к смертной казни девятерых жителей села за саботаж и выступления против продналога.  По предложению секретаря (она же наша старая знакомая Александра) бунтовщики были закопаны живьём. Примечательно, что решение по сессии полномочно принимали два человека: Шурочка и следователь, он же по совместительству сожитель Александры, он же племянник председателя ревтрибунала.

К декабрю 1921 года эта «сладкая парочка» взвалила на свои плечи практически всю работу органа. Когда 27 декабря в Николаев прибыл инспектор Одесского губкомпомгола, он обнаружил пьяного председателя николаевского ревтрибунала. На вопрос о состоянии работы, председатель ответил, что его секретарь вместе с племянником полностью справляются со всеми делами, потому он «не имеет оснований морочить себе голову». По оценкам исследователя с марта 1920 по декабрь 1921 года николаевский ревтрибунал вынес 11 смертных приговоров, в результате которых было казнено 75 человек.

В начале 1922 года милая Шурочка родила ребёнка. Не имея желания становится домохозяйкой, она наняла жительницу Николаева, которой передала ребёнка на воспитание, дав за ним приданное в виде двух мешков риса и четырёх мешков муки. Согласно договорённости, мамаша должна была забрать своё чадо через три года. Но в 1925 году Шурочка не выполнила своего обещания и отказалась от ребёнка. Многодетная кормилица выставила малыша за двери, и тот пополнил ряды николаевских беспризорных.

Но вернёмся в 1922 год. Александра быстро вошла во вкус и лично принимала участие в расстрелах осужденных трибуналом и областным судом. Отношения с племянником председателя зашли в тупик, и несчастный покончил жизнь самоубийством, освободив рабочее и жилое место сразу для трёх офицеров рабоче-крестьянской красной армии. Когда ревтрибуналы были расформированы (1923 г.), Александра окончила короткие военно-политические курсы и ушла комиссаром еженедельного бюллетеня кавалерийского полка. Меньше чем за месяц у 14 бойцов и офицеров формирования был обнаружен сифилис, которым девушка болела с ноября 1922 года. В декабре 1923 года Шура оставила армию и уехала на лечение в Крым, но через неделю неожиданно вернулась в Николаев в качестве корреспондента военной газеты. Своё обаяние и ораторские способности она теперь использовала не только для альковных побед, но и для публичных выступлений. Её целью было привлечение на службу в армию как можно большего количества солдат.

В 1926 году Шура познакомилась с Тухачевским. Дружба с начальником штаба РККА определила оставшуюся жизнь и смерть героини нашего рассказа. Реформаторские идеи и конфликт с Ворошиловым привели заместителя наркома обороны Тухачевского к понижению в должности, а, вскорости, и к аресту. В декабре 1936 года Александра была исключена из партии с формулировкой «за непонимание генеральной линии», а летом 1937 года приговорена к расстрелу и конфискации имущества.

У мироздания своеобразное чувство юмора. Жертвы и палачи уходят в одну землю. Их тела превращаются в траву и деревья одинаково быстро. Но поступки ещё долго живут в мире живых, умножая горе или радость. По решению Киевского областного суда от 11 декабря 1995 года «товарищ мой Шура» была реабилитирована как жертва политических репрессий кровавого сталинского режима.

Оригинал в газете «Вечерний Николаев»