«В интересное время живём», — часто восклицаем мы, в глубине души,  конечно же, допуская, что бывали в истории нашей страны времена и поинтереснее. Взять, к примеру, двадцатые годы прошлого столетия: конец кровавой гражданской войны, строительство нового общественного строя, время, когда задумавшие революцию идеалисты ещё не стали жертвами фанатиков, осуществивших эту затею, но отпетые негодяи уже протягивают свои руки к рычагам государственного управления в желании воспользоваться плодами переворота.

Внимательно вглядимся в фотографию, задавшую тему сегодняшнему тексту. Это уникальный артефакт эпохи. На нём запечатлена редакция газеты «Червоний Миколаїв» образца 1930 года. Переименованное из «Красного Николаева», стопроцентно украинизированное одним махом, издание прожило под этим именем всего пять месяцев с конца апреля по сентябрь 1930 года. После этого газета продолжила своё существование, но уже как «Шлях індустріалізації». Фото сделано 2 мая, о чём свидетельствует страничка перекидного календаря на редакционном столе. За спиной журналистов плакаты: «Долой пасху» (в тот год светлый праздник православные встретили 20 апреля) и «Да здравствует Первое мая» со здравицами в честь индустриализации – нового фетиша освободившегося от «тяжкого ига религии» советского человека. Именно этот факт – одномоментный переход самой тиражной в то время городской газеты с русского на украинский язык – заинтересовал меня, в то время, когда я просто рассматривал типажи и костюмы журналистов первой четверти прошлого века.

С 1920 по 1930 год в пролетарском Николаеве выходило более семидесяти наименований газет и журналов. Это были партийные, комсомольские, военные, рабочие, крестьянские, профсоюзные и общественно-политические издания. Самым популярным в те годы печатным органом считалась газета «Красный Николаев», которая издавалсь с января 1921 года. Она родилась как своеобразное продолжение «Известий николаевского совета», но в отличие от последних (официальных, сухих и строгих) новая газета стала творческим центром жизни города на целое десятилетие. Редакция «Красного Николаева» долгое время издавала литературно-сатирической приложение «Бурав» – полноценный журнал со своей художественной политикой и чётко обозначенным лицом, при газете работал литературный кружок, её сотрудниками в разное время были известные в литературных кругах страны советов личности: Эдуард Багрицкий, Яков Городской, Яков Бельский. Кстати, о Бельском недавно вышла в «Вечёрке» подробная статья (№ 96 от 3 сентября 2015 года).

Всю свою десятилетнюю жизнь газета и часть приложений к ней выходили преимущественно на русском языке. А в это время на советскую Украину уже накатывалась первая волна украинизации, которая активно проникала во все сферы жизни нового общества, прежде всего в культурное и информационное пространство. Совет народных комиссаров Украины голодной осенью 1920 года вменил в обязанность Исполкомам иметь «в каждом губернском городе не меньше одной украинской газеты». В результате этой заботы о национальном возрождении уже в середине 20-х годов шестьдесят процентов газет республики выходило на украинском языке. Первое время у изданий, сменивших язык на мову, падало количество подписчиков, но постепенно тиражи возвращались к прежним цифрам. Чёткое ментальное разделение по языковому признаку (русский язык – пролетарский, городской, а украинский – сельский, крестьянский) привело к тому, что появление в «Красном Николаеве» раздела «Наше село» на украинском языке (четверть общей площади выпуска), моментально оттолкнуло основных подписчиков и читателей – рабочих николаевских заводов.

В конце двадцатых годов николаевская городская партийная организация подошла вплотную к вопросу украинизации информационного пространства поселения при верфи. Она с грустью констатировала, что существование в Николаеве «маленькой украинской газеты «Червоний плугатар» двухнедельной для села рядом с существованием рабочей русской газеты, ежедневной и по качеству и формату значительно большей – безусловно, наглядный пример материальной и культурной диспропорции между городом и селом». Тут вновь мы обращаем внимание на чёткое разделение языкового пространства: сельское и городское.

И вот как результат политики перехода на национальные языки 26 апреля 1930 года появляется номер 2791 газеты «Червоний Миколаїв», первый выпуск украинизированного печатного органа николаевского окружного комитета компартии большевиков, окрисполкома и профсоюзов. Под новой шапкой издания длинная цитата Сталина о том, что их, коммунистов, задание развивать национальные культуры так, как ни «жодна історична кляса ніколи цього не зробила і не могла зробить». Мы – продолжает известный учёный языковед, имея в виду советы рабочих и крестьян – должны развивать украинскую культуру таким темпом, на который не способна была ни одна буржуазная власть. И ниже праздничный лозунг, который стал идеологической мантрой, освятившей процесс деруссификации издания: «Украинизация «Красного Николаева» – огромный шаг вперёд на пути присоединения пролетарских масс к украинской культуре – национальной по форме и интернациональной по сути».

Тема формы и содержания (иначе говоря – сути) продолжается на первой полосе небольшой заметкой «Украинская – по форме, пролетарская – по содержанию». Только речь уже идёт не о культуре вообще, а исключительно о газете. Рабочая газета «Пролетар» (неизвестно из какого города) шлёт привет редакции николаевского издания по поводу праздника украинизации и выражает уверенность что «Червоний Миколаїв» и дальше будет верным помощником большевистской партии в борьбе за успешное выполнение пятилетки, за социалистическую перестройку села, за привлечение широких масс пролетариата к украинской, пролетарской культуре. В общем, о чём бы и на каком языке ни говорили коммунисты, речь всё одно сводится к выполнению пятилетнего плана.

Очень интересно наблюдать за написанием украинских слов, знакомых нам сегодня в иной вариации. К примеру слово «социалистическое» написано как «соціялістичне». А вот ещё один заголовок «Зведення з бойового фронту. Безпляновість дає себе відчувати». Или так: «Всі сили робітничої кляси на виконання промфінпляну», «Сьогодні в нумері». Современного читателя такие формы написания могут только повеселить.

Пленум центрального комитета компартии Украины, состоявшийся в начале тридцатого года, чётко определил идеологический стержень перемен: украинизация, которая в некоторых городах (Николаев, Одесса) проходила с явно слышимым скрипом, это не путь «противопоставления украинской культуры культурам других народов, а путь братского сотрудничества в деле строительства международной пролетарской культуры, в которую украинский класс пролетариата смог внести свою часть». В это же время в Николаеве уже второй месяц шёл украинский культурный поход, который был призван сменить настроения в отношении перехода на национальные рельсы. Газета отмечает, что в этом вопросе произошёл немалый перелом, и самые широкие массы рабочих николаевских заводов уже охвачены украинскими культурными процессами. Но при этом отмечается, что тиражи украиноязычных газет ещё необходимо увеличивать и как можно больше. Отмечается рост интереса к украинской литературе. Но вместе с тем кое-где поднимает голову местный и великодержавный шовинизм, который в данном контексте назван основным врагом национального вопроса. Но даже в полностью украиноязычной газете встречается русский язык. И не только русский. Рекламное объявление от Никрабкопа об «упорядочении отпуска папирос» опубликовано на русском, а сообщение о переносе спектакля в доме еврейской культуры содержит слова, написанные на идиш.

Процесс украинизации 20-30-х годов расширил сферы употребления украинского языка во всех сферах жизни общества. Но наибольшее влияние эти процессы оказали на образование, поскольку это время совпало с так называемой культурной революцией, когда по всей стране советов была объявлена борьба с неграмотностью. С тридцатого года в советском союзе было введено обязательное начальное обучение, и подавляющее большинство детей в Украине учились исключительно на украинском языке. К слову сказать, в 1990 году процент украинских школ в УССР составлял менее половины. В начале тридцатых резко возросло количество украиноязычной прессы. В 1933 году она составила почти девяносто процентов всего тиража. Город и село постепенно сливались в языковом пространстве, пролетариат переставал быть исключительно русскоговорящим.

Ни одна из республиканских коренизаций двадцатых годов (политика СССР в национальном вопросе, призванная сгладить противоречия между центральной властью и национальными общинами), не зашла так далеко, как украинская. К началу тридцатых годов украинцы практически превратились в структурно сформированную нацию. Именно это украинское Возрождение напугало Московскую власть, и она развернула политические оглобли в обратную сторону. Борьба с украинским «буржуазным национализмом» середины тридцатых годов ознаменовала начало свёртывания плановой совковой украинизации.

В современной общественно-политической (непростой надо сказать) обстановке языковой вопрос выходит в некоторых моментах на первое место. Выдуманные притеснения русскоязычного населения стали печальным поводом для начала боевых действий на Востоке и оккупации Крымского полуострова. Давно нет разделения языков по урбанистическому признаку: украинский — село, русский – город. Но я хорошо помню как в начале восьмидесятых годах в пединституте городские студенты говорили исключительно по-русски, а приехавшие из райцентров и сёл области общались сперва на рідной мові, но к окончанию ВУЗа уже писали и говорили «как все».

Сегодня в Николаеве самые читаемые бумажные издания выходят на русском языке, информационные сайты работают исключительно на русском. Телеканалы волей закона (Нацсовет по телевидению и радиовещанию строго следит за этим) вещают преимущественно по-украински, но при любой возможности переходят на русский. И в это же самое время в русскоязычном (вчера ещё) Николаеве подавляющее большинство школ ведут преподавание на украинском. Двуязычные дети легко читают книги на обоих языках, а взрослые ходят в кинотеатры, и после окончания сеансов не могут вспомнить какой перевод был у фильма – русский или украинский, так легко и свободно воспринимаются любой дубляж. Некоторые из николаевцев полностью перешли на общение суто українською мовою, а остальные легко перепрыгивают с русского на украинский и наоборот, отвечая собеседнику на том языке, на котором он обращается к тебе.  Сегодня мудрость в понимании ситуации и умение отделить языковой вопрос от политики – признак хорошего тона. И особенно приятно, что оголтелых сторонников деления людей по языковому признаку становится всё меньше, а людей свободно (и главное добровольно!) говорящих на государственном языке – всё больше.

Прийде час і може бути автор цієї статті без помилок напише черговий текст з улюбленої теми на українській мові не підглядаючи в словник, а миколаївський читач прочитає твір навіть не замислюючись якою мовою він написаний.

 Оригинал в газете «Вечерний Николаев»