Это письмо, написанное на пожелтевшей от времени бумаге, было куплено на блошином рынке в центре столицы Чехии. К листку, исписанному неровными чернильными буквами, ржавой булавкой была приколота сложенная вчетверо страница из популярного в позапрошлом веке французского издания «L’Illustration» от 23 февраля 1856 года с гравюрами и фотографиями, которые вы сейчас видите перед собой. Беглый просмотр рукописного текста выявил ключевые для меня слова: “Kinburn”, “Nikolaev”, “Crimee”. Сразу появился интерес к содержанию. Оставалось только перевести письмо с французского и отсканировать иллюстрации с газетной страницы.

«Мой дорогой друг, любезный Эмиль. Вот уж который месяц по воле Всевышнего я нахожусь в морском путешествии на одном из кораблей нашей славной флотилии. Война, которую мы совместно с нашими братьями британцами ведём против русских варваров, заставила меня оставить свою уютную мастерскую в Париже и отправиться в дальнее плавание. Со мной мои карандаши, картон и новомодная игрушка – фотоаппарат, которая оказывает мне огромную услугу, ибо событий много, а зарисовать каждое из них у меня не хватает ни времени, ни сил. Для этого случая придумали специальный прибор, с помощью которого я могу фиксировать пейзажи и лица.

Я пишу тебе из Кинбурна. Это такая крепость на юге России. Она стоит на пути в важный порт Николаев и перекрывает доступ к нему. С одной стороны этого полуострова Одесса, а с другой Крым. В Кинбурне стоял (а к моменту как я пишу это письмо полностью разгромлен) русский гарнизон в полторы тысячи штыков под командованием генерал-майора Коконовича*. Основное укрепление на полуострове – каменный форт с десятками пушек. Некоторые орудия находились наверху, а некоторые были спрятаны в казематах. Как русским удалось построить в этих местах крепость неизвестно, поскольку добычи камня и дерева в ближайших окрестностях нет. Вероятно, возили на лодках с берега, что на самом деле очень далеко и трудоёмко. Если так и было на самом деле, то героизму и самоотверженности этих людей нет предела.

Рядом с крепостью имеются две батареи, укрепленные, на мой взгляд, недостаточно – всего лишь мешками с песком, которого здесь довольно много. На укреплениях я насчитал остатки всего десяти орудий. Среди них тяжёлых не было вовсе. Самые мощные – двадцати четырёх фунтовые, стрелявшие по нам чугунными ядрами. На небольшом расстоянии от Кинбурна есть береговая крепость Очаков, но их орудия нам никак не могли помешать, выстрелов оттуда мы не слышали вовсе. С нашей стороны военные действие вели шесть английских и четыре французских линейных корабля, фрегаты, шлюпы и боевые корветы, мортирные боты, два десятка канонерок, десять транспортных кораблей (на восемь тысяч солдат) и несколько малых судов. Вся эта сила собралась у берегов Кинбурна к середине октября прошлого** года.

Имея два фута под килем, мы могли подойти к крепости не ближе чем тысяча двести ярдов. Наши броненосные батареи нанесли тяжелейшие разрушения крепости, а высадившийся десант моментально отрезал русских от континентальной части, что лишило их всякой возможности отступить. После многочасовой бомбардировки наш адмирал выслал парламентёров, которые предложили русским сдаться. Коконович, справедливо считая положение безвыходным, принял наши условия капитуляции.

Сейчас я хочу познакомить тебя и наших общих друзей с различными объектами, которые я лично застал в Кинбурне. Часть из них я сфотографировал, часть зарисовал. Несколько слов о военных строениях. Основную крепость наша бомбардировка превратила в настоящие руины. Форт к моему прибытию уже находился в плачевном состоянии. Следы от взрывов были везде. Но, несмотря на то, в какой страшный вид превратили крепость наши офицеры, можно вообразить респектабельный вид укреплений, выполненных российскими императорскими войсками.

Действительно, военные строения здесь находилась на должной высоте. Объекты, брошенные сегодня российской стороной, замечательны. Они прекрасно и оригинально спроектированы, а затем сооружены из крепкого дерева и железа с применением щебня, который в этих местах также найти невозможно. Одно из самых удивительных, что я увидел в крепости Кинбурн, это была мебель. Такое впечатление, что её делали не для угрюмых и грязных солдат с лицами монголов на полуострове в Чёрном море, а для наших с тобой соседей из центрального района Парижа. Видит Бог, у французских столяров-краснодеревщиков не всегда хватает таланта для придумки таких очаровательных и полезных вещей.

Кроме чудесной мебели я видел ещё одну удивительную вещь. Это огромный старый чугунный котёл, который использовался солдатами в разных сторонах своей жизни. Во-первых, это военная кухня, на которой можно приготовить любую еду для солдат. Во-вторых, это настоящая печь, устроенная на твёрдом основании, собранном из разного мусора. У печи запроектирована специальная дверь для загрузки топлива в калорифер, а также самодельная система труб для выведения дыма из помещения.

Моряки показали себя не менее гениальными конструкторами, чем солдаты. Лодки их были подняты из воды и выставлены на основаниях, к которым снизу были прикреплены коньки и санки. В зимнее время весь водный транспорт может безо всяких усилий транспортироваться по льду. В качестве упряжки я часто видел моряков, тянувших свои оригинальные транспортные средства. К слову сказать, в мороз эти люди одеты в большое количество одежды. На голове кроме шапок накинуты и капюшоны, которые помогают спастись от лютых холодов и влажного ветра, а он не редкость в этих краях.

Я особое внимание также обратил на огромное количество рыбаков и рыболовецких предприятий. Оно и понятно: в районе Кинбурна ловится огромное количество рыбы. Это очень важный промысел для местных жителей. Рыбалка в разное время года имеет свои особенности. Три сезона в год (весна, лето и зима) улов очень хорош. Зимой рыбаки целыми группами уходят с побережья в ледовые экспедиции на десятки километров от побережья. Это, конечно же, очень опасно. Ибо часто случается так, что лёд трескается, и сильное течение уносит льдины далеко в море и потом переворачивает плавучие белые острова вместе с людьми и всем скарбом.

Лодки и рыболовные снасти местных жителей весьма примитивны. Они напоминают предметы, которые я видел и у крымских рыбаков. Мне кажется, что местные жители обречены на такой образ жизни и это занятие. Поскольку их внешний вид и лица наглядно демонстрируют тот факт, что они не обладают хорошо развитым интеллектом и не получили никакого образования.

Я не часто балую вас своими заметками. Да и этот текст написан наспех. В данный момент я хочу воспользоваться тем, что капитан Бераль де Седаж уводит свой шлюп «Люцифер» в сторону порта Камыш, а потом отправляется на родину. Мне же с моим новым товарищем (по возвращению я вас обязательно с ним познакомлю, вы друг другу непременно понравитесь) пока придётся остаться здесь на некоторое время. Возможно, достаточно долго. И я буду использовать сложившуюся ситуацию с целью информировать вас о Кинбурнской крепости. Буду рассказывать о жизни местных жителей (здесь почему-то очень много украинцев и казаков) и интересных моментах оккупации.

Со всем почтением к вам и всей семье, ваш друг J.B.D.B.

PS. Передайте, пожалуйста, личный поклон Жозефине.”

Быть может, это письмо было написано Жаном Батистом Дюран-Бранже, французским живописцем, гравёром, фотографом первой половины девятнадцатого века. Жан Батист во время Крымской войны был корреспондентом нескольких французских газет, нарисовал десятки панорам Кинбурна, Севастополя и окрестностей, сделал много уникальных фотографий, в том числе и военных объектов на полуострове близ Очакова. Именно в ходе этого конфликта впервые была использована фотография для подробного освещения военных действий в средствах массовой информации.

На сегодняшний день от многочисленных построек на полуострове не осталось и следа.

*-  пятый резервный батальон Украинского егерского полка и две роты Одесского полка в составе тридцати семи офицеров и одна тысяча четыреста сорока семи солдат находились в тот момент в подчинении генерал-майора Максима Кохановича.

**- письмо написано в январе 1856 года.

Оригинал статьи в газете «Вечерний Николаев»