— Продавец, вы мне вчера продали фальшивые новогодние игрушки!
— Как это «фальшивые»? Они что не блестят?
— Ещё как блестят.
— Так в чём же дело?
— Не радуют…

Актёрское амплуа – страшная вещь. Режиссёр и зрители (и особенно они) привыкают видеть артиста в однотипных ролях и тогда он всю свою творческую жизнь обречён играть одних только героев, или сплошных злодеев. Но среди списка ролей, соответствующих сценическим данным конкретного лицедея (любовник, резонёр, шут, герой и т.д.) нет одного важного амплуа – «деда Мороза». А тут так: если уж «попал» ты в этот образ, то не выйти тебе из него никогда. В этот раз мы не будем говорить о смещении акцента зимних праздников с «Нового Года» на «День Святого Николая» (см. статью «Снова с новым!» от 25 декабря 2014 года). Горожане и местная власть по-прежнему предпринимают спорадические попытки найти новые смыслы для Николаева. К сожалению, «новые» всё никак не находятся, но зато забытые – а точнее уничтоженные – старые обретают второе дыхание. Сказочный персонаж «Святой Николай» покровитель нашего города всё чаще поздравляет детей и взрослых в дни новогодних праздников, притом, что «Деда Мороза» тоже никто не отменял.

Василий Николаевич Бурдык долгие годы был «главным Дедом Морозом города и области». Звание это, сами понимаете, условное. Но как ещё можно назвать актёра, который десятилетиями играл роль белобородого старика в красной шубе на главных сценических площадках областного города? Амплуа артиста театра Василия Бурдыка было самым, что ни на есть геройским. Свою актёрскую карьеру в Николаеве молодой выпускник театральной студии начал с роли Устима Кармелюка. Потом была «Партизанская искра», которая перевернула его жизнь. Режиссёр Анатолий Литко к пятидесятилетию комсомола восстановил героико-романтическую драму местных авторов, рассказывающую о подпольном движении во время нацистской оккупации Украины.

Актёры, задействованные в постановке, оказались в центре пафосных событий, развернувшихся на фоне возникшего в 1965 году культа Дня Победы. Именно в год двадцатилетия разгрома фашистской Германии в СССР 9 мая стал вторым по значимости всенародным советским праздником (после годовщины Октябрьской революции). Брежневские политтехнологи привнесли три новшества, которые и сегодня в том или ином виде живы в культуре многих стран постсоветского пространства: был проведен военный парад на Красной площади, 9 мая объявили нерабочим днём и был открыт первый мемориальный ансамбль «могила Неизвестного солдата». С середины шестидесятых годов масштаб праздничных торжеств начал нарастать по всей стране советов.

На спектакль «Партизанская искра» (1968 год) зрителей привозили организованными делегациями со всех районов Николаевской области. Участники праздничной поездки демонстрациями (это не преувеличение!) проходили по улице Советской с флагами и транспарантами. Впереди – передовики производства и сельского хозяйства, партийные и комсомольские лидеры, хозяйственный актив. Всё режиссировалось на уровне обкома партии, который сосредотачивал в те годы всю власть. Это было зрелищно и достаточно необычно для рабочего города. Спектакль специально показывали не в камерном зале театра, а на главной сценической площадке города – в большом зале нового Дворца Судостроителей, который вмещал более тысячи зрителей. Перед началом спектакля на ступенях Дворца проходили концертные выступления профессиональных и любительских коллективов.

Бурдыку досталась в спектакле самая главная роль – командир подпольной организации Парфентий Гречаный. Во время генеральной репетиции Василий неудачно упал и ударился головой о декорацию. Да так, что потерял сознание и был отправлен в больницу. Но на утро он, как ни в чём ни бывало, появился на площадке, потому что отмена спектакля такого уровня была бы равносильна самоубийству всего политического руководства области и города. Легендарной стала история о том, как актёр познакомился с матерью героя-подпольщика, которая была также привезена на спектакль из родного села. Она подошла к актёру, обняла его и тихо сказала: «Спасибі, синку». Только в СССР можно было привести мать на спектакль, в котором была сцена казни её сына. И настолько искренне сыграл её Василий Бурдык.

Казалось, он не мог не получить звание Заслуженного артиста за эту «звёздную» роль. По всем параметрам: и политическим и творческим. Он должен был стать самым молодым Заслуженным артистом, но не стал. Документы на Бурдыка подали, но звания не дали. История эта давняя, потому её сегодня можно рассказать.

Это были «времена Васляева». Первый секретарь николаевского обкома правящей партии был человеком не чуждым любви к искусству. В какой-то степени тянувшимся к творческой богеме. Именно он пригласил в Николаев (и обеспечил хорошей работой и жильём, что было по тем временам принято) много ярких молодых личностей: художников, писателей, композиторов, журналистов. Когда первый секретарь обкома появлялся за кулисами Дворца Судостроителей или на открытии выставки, то он всех знал поимённо. Среди «понаехавших» были и молодые журналисты с диссидентскими и национально-ориентированными настроениями. Ясное дело, что до поры до времени это они скрывали. Молодые представители творческой интеллигенции быстро подружились друг с другом, выделяя «своих» безошибочно. Вначале были скромные «мальчишники» с разговорами о театре, живописи, музыке. Но по мере укрепления дружеских связей разговоры всё чаще переходили «политическую черту». Выходцы из западных регионов Украины достаточно смело вели свои речи, антикоммунистические разговоры перемежались темами национального самоопределения украинского народа.

Весёлая компания часто собиралась «на квартире» актёра русского театра Д. Квартира эта находилась на Набережной, рядом со зданием обкома компартии. Часто выходя «тёплой» компанией из гостей, и проходя мимо закрытого вечером обкома, молодые шутники громко скандировали стихи, начинающиеся словами «мы не дубы, дубы не мы» и фривольными шутками в адрес высокого начальства, спрятавшегося в величественном здании со звездой на шпиле.

Бурдык в то время жил в коммунальной квартире на улице Советской. В день рождения дочки Олеси (свои дни рождения Василий с супругой шумно не отмечали по причине недостатка средств) супруги Бурдык ожидали традиционную весёлую компанию. Утром вместо гостей (предварительно уточнив по телефону, что хозяин дома) к ним пришли два молодых работника КГБ в солидных дорогих костюмах, что очень выделяло их среди простых горожан. Опера сразу увели с собой на допрос молодого актёра. Целый день Василий провёл в КГБ, а вечером отпросился сходить ненадолго домой, чтобы не портить праздник дочери и нормально встретить гостей. Работники органов смилостивились и разрешили продолжить встречу на следующий день.

Бурдык после того даже среди близких людей не распространялся о содержании допроса. Он перепугался так, что супруга волновалась не начнёт ли он заикаться, что означало бы только одно – конец актёрской карьере. Известно лишь то, что у кгбистов были и тексты стихотворения про дубы, и расшифровки большинства разговоров и другие «милые мелочи», которые явно кто-то из присутствующих конспектировал и передавал органам. Никаких иных (кроме задержки получения звания Заслуженного артиста республики) действий против Василия Бурдыка государственная машина не предприняла. Но всю компанию разогнали. Актёра Д. перевели в театр далёкой национальной республики, журналиста А. отправили на север, поэт Г. уехал в Кировоград. До наших дней дошла информация, что один из постоянных участников посиделок вёл себя несколько иначе, чем другие члены компании. Он казалось, специально провоцировал политические разговоры, переводя их с «простого трёпа» на идеологические рельсы. Пока основная часть молодой богемы просто «выпендривалась» друг перед другом, бравируя смелыми высказываниями, этот человек, обладая особой притягательной силой, целенаправленно подбрасывал скользкие темы для разговора, после чего беседа могла стать интересной для незримо присутствовавших представителей органов госбезопасности.

Авторы спектакля про молодых подпольщиков получили и премии, и квартиры. Про Бурдыка, казалось, забыли. Уже после второго героического спектакля на николаевском материале («Десант в бессмертие»), где Василий также сыграл главного героя – Константина Ольшанского произошла история, которая сегодня может считаться анекдотом. Устав жить в коммунальной квартире, актёр пошёл на приём к председателю облисполкома. Дождавшись высокое начальство в коридоре, Бурдык голосом командира десантников громко по-честному сказал: «Я взял элеватор, а вашу приёмную взять не могу!». После этого он получил отдельную квартиру. Звание Заслуженного артиста ему присвоили лишь в 1983 году.

К своей роли «главного Деда Мороза» Василий Бурдык вначале вряд ли относился слишком серьёзно. Среди многих артистов выход в бороде и красном халате, скорее «халтурка», короткое выступление перед непритязательной публикой, когда можно и текст не учить, подчитывая его с наклеенного на посох огрызка бумаги. Это не Гамлет, не король Лир и даже не Дон Хуан. Это просто добрый старик, появляющийся обычно в конце утренника, устало жалующийся на то, как тяжело ему было преодолевать сугробы на пути к детворе. Сиди себе, казалось бы, на пенёчке под ёлочкой и смотри на то, как ребята кидают друг в друга пенопластовыми снежками.

Но Бурдык был «настоящим» Дедом Морозом. И дело даже не в гриме или костюме, хотя он всегда был придирчив к таким театральным мелочам. Даже сапоги для этой роли у него были особенные, специально пошитые, на обязательном каблуке. Раскатистый громкий бас, статная фигура (под тулуп обязательно надевалась дополнительная «толстинка»), полное перевоплощение – дети обязательно верили в то, что этот Дед Мороз точно настоящий. Примерив в 25 лет впервые этот образ на себя, он навсегда остался добрым дедушкой. Не фальшивым. А значит – волшебным, приносящим радость.

PS: 25 сентября уходящего года Василию Николаевичу Бурдыку исполнилось бы 70 лет.

Оригинал статьи в газете «Вечерний Николаев»